ИММАНУИЛ КАНТ
"Звездное небо надо мной и моральный
закон во мне" - этими словами Иммануил Кант выражает два основных
направления и два основных источника своей философии. "Звездное небо надо
мной" - это намек на механику Ньютона, которая была для Канта предпосылкой
теоретической философии; "моральный закон во мне" - стимул разработки
моральной философии, которую он называет "практической" (от "праксис" -
поведение, действие). Эти два направления - главные в решении Кантом задач
философии своего времени (защита и философское обоснование законов
естественного процесса, с одной стороны, и обоснование человеческого
достоинства и взаимного равенства - с другой).
В решении этих вопросов Кант провел бескомпромиссную критику старой
метафизической философии, которая существовала в Германии. Благодаря
задачам, которые он решил, а также способу их разрешения Кант становится
основателем немецкой классической философии.
Из трактатов Канта важнейшим является космологический трактат "Всеобщая
естественная история и теория неба" ("Allgemeine Naturgeschichte und Theorie
des Himmels"). Эта работа (по мнению Э. Кассирера, она одна могла бы
обеспечить известность Канту) исходит из предпосылки единства материи и
движения, материи и ее законов. В ней Кант выдвигает гипотезу о
возникновении солнечной системы (и аналогично о возникновении всей
вселенной), позже ставшую известной как теория Канта - Лапласа. Трактат
важен с мировоззренческой точки зрения- Кант в нем практически исключает
идею сотворения. Это одно из первых положений историзма в области
естественных наук, читай; философия природы.
Космогоническое произведение Канта специфическим образом произвело
воздействие на историю немецкой философии, хотя при его жизни и долго еще
после оно оставалось неизвестным общественности (издатель Канта
обанкротился, и весь тираж книги остался на складе). Один из немногих
экземпляров, который вышел за пределы склада издателя, попал в руки молодого
Гердера, который в то время с восторгом посещал лекции кенигсбергского
"ученого магистра", и произведение повлияло на его взгляды в пантеистическом
духе и в духе историзма.
Из других докритических работ значение имеют те, в которых Кант
объясняет методологические проблемы философского познания. Эти работы были
серьезной подготовкой к полемике с тогдашней немецкой метафизикой, которая
трактовала о внеопыт-ных предметах - боге, душе и идее мира. Бог, душа и
идея мира считались трансфизическими предметами, и задача философии, или
метафизики, усматривалась в том, чтобы их существование доказывалось
"математическим" способом, т. е. конструированием доказательств, выходящих
за пределы проверки опытом. Первым трактатом, который Кант написал для
уяснения методологических проблем философского познания, была
хабилитационная диссертация "Новое освещение первых принципов
метафизического познания" ("Principiorum primorum cognitionis metaphysicae
nova dilucidatio", 1755), в которой он отличает реальный довод (причину) от
довода логического. Один из них - реально действующий, "определяющий", или
"образующий", довод, второй - "дополнительно определяющий". Первый реально
предшествует самой вещи, второй лишь ее "освещает". Кант, таким образом,
обозначает границы логического, или "математического", метода, который
претендует на роль метода доказательства, невзирая на опыт.
Другим трактатом этого периода, важным и для истории диалектики,
является "Опыт введения в философию понятия отрицательных величин"
("Versuch, den Begriff der negativen Grossen in die Weltweisheit
einzufuhren"), написанный в 1763 г. Кант в нем исследует случаи "реальной
связи" противоречий, отрицательный, негативный полюс которых не означает
лишь просто отсутствие позитивного содержания, но имеет самостоятельное
содержание. Трактат имел для Канта методологическое значение (различение
логического отрицания и реальной оппозиции); ныне он имеет определенное
значение с точки зрения истории диалектики.
Исследование Кантом возможностей "логического" метода завершается в
трактате "О формах и принципах чувственного и интеллигибельного мира" ("De
mundi sensibilis atque intelligibitis forma et principiis"), написанном в
1770 г. Начиная с него, можно провести определенную линию к критицизму Канта
(отрицанию объективного существования пространства и времени как априорных,
т. е. предшествующих опыту, форм нашего чувственного восприятия). Кант в
этом трактате приходит к мнению о том, что "логическое употребление разума"
состоит в том, что следует исходить из определенных значений - наглядных или
интеллектуальных - и их вводить в логические отношения на основе сравнения
их содержательных знаков. В этом тезисе содержится и выдвинутое Кантом
впоследствии положение о формальном характере логики.
Объединяющее значение имеет работа "Критика чистого разума" ("Kritik
der reinen Vernunft"), которую Кант издал в 1781 г. Выражение "критика
чистого разума" означает критику всего познания, к которому можно прийти
априори, т. е. способом доказательств. Поставленную задачу, которую критика
чистого разума хочет решить, он формулирует в согласии с "Опытом о
человеческом разуме" Локка. Во введении к своему труду Локк говорит:
"Поэтому моим умыслом является исследовать введение, достоверность и широту
человеческого знания, равно как и его основания и степень достоверности,
мнения и согласия... Полагаю, что первый шаг правильного исследования тех
вещей, в которые человек так легко погружается, должен состоять в том, что
следует обозреть свои духовные способности, свои силы и посмотреть, на что
они способны... Расширит ли человек этим способом свои исследования далеко
за пределы своих способностей или оставит свои мысли блуждать в глубинах, в
которых нельзя нащупать никакой твердой почвы? Нельзя удивляться, если
возникнут вопросы и накопятся споры, которые никогда не придут к ясному
разрешению, а поэтому служат лишь для того, чтобы накапливать и усиливать
сомнения и ввергнуть впоследствии человека в полнейший скептицизм. Если бы
вопреки этому способности нашего разума были взвешены, границы нашего
познания установлены и найден горизонт, который разделяет освещенную и
темную части вещей, познаваемое от непознаваемого, то люди бы скорее
согласились с признанием незнания одной части и использовали свои идеи и
разговоры с большей выгодой и удовлетворением в другой" .
Подобным образом и Кант хочет прийти к определению условий, при которых
возможно действительное познание, а тем самым к определению границ
действительного познания (т. е. к возможному исключению метафизики из
области действительного познания). Критика чистого разума является критикой
"силы разума вообще относительно ко всем познаниям, к которым разум может
направляться независимо о.т опыта, и тем самым она является решением
относительно возможности или невозможности метафизики вообще". Еще более
отчетливо Кант формулирует эту проблему в "Пролегоменах ко всякой будущей
метафизике" ("Prolegomena zu einer jeden kunftigen Metaphysik"), написанных
в 1783 г. Общий вопрос "Пролегомен" звучит: "Возможна ли вообще метафизика?"
Разумеется, метафизика здесь понимается прежде всего как конструирование
доказательств трансцендентных предметов - бога, души и идеи мира.
И хотя Кант формулирует задачу своей философии, подобно Локку, а именно
определение границ достоверного познания, его подход отличается от подхода
Локка. Локк хочет исследовать границы человеческого познания. При этом он
исходит из предпосылки, что для возникновения познания необходимы ощущения,
а также связанная с ними способность их различать. Отсюда возникает идея
необходимости проверки всего нашего познания способами, которые описал Локк
(к этим способам относятся память, образование понятии, сложение простых
чувственных определений, абстракция и т. д.). Здесь исследование границ
нашего познания связано с определенной психологической теорией. Кант,
напротив, ставит вопрос иначе. Так, вопрос о том, возможна ли математика,
исследуется как вопрос о "возможности" действительного познания предметов
метафизики. Так как в качестве образца "научного", а значит, действительного
повнания Кант принимает ньютоновское естествознание и математику, то
"границы" познания устанавливаются условиями научно достоверного дознания, и
от них он переходит к вопросу о том, может ли метафизика со своими
претензиями на познание "трансфизических" предметов удовлетворить эти
условия. С этой точки зрения Кант в "Критике чистого разума" дает подробную
критику замыслов предшествующей метафизики. В соответствии со своей ведущей
идеей он постепенно решает следующие вопросы:
1. Как возникла чистая математика?
2. Как возможно чистое естествознание?
3. Как вообще возможна математика?
4. Как возможна метафизика как наука? [
] Этот способ вопрошания (вопрошания о возможности) Кант называет
трансцендентальным, а свои ответы - трансцендентальной теорией.
Вопрос, как возможна наука, по Канту, разрешим лишь в связи с вопросом,
как возможен опыт. По Канту, ни опыт, в котором мы имеем дело с чувственными
предметами, ни наука (имеется в виду математика и ньютоновское
естествознание) невозможны до тех пор, пока к чувственным данным не будет
прибавлено определение, некоторое "добавление", имеющее нечувственный
характер, принцип которого Кант определяет как суждение (Verstand) и чистое
созерцание (временное и пространственное созерцание). Конкретный опыт
предполагает, по Канту, определенную априорную (предшествующую) основу
опыта, или "возможный опыт". "Возможный опыт" содержит чувственные элементы
опыта во временном плане и пространственной связи и наделяет их
определенными значениями, которые не происходят лишь из чувственных
созерцаний. Кантов исходный тезис об опыте содержит и согласие с принципом
Локка, и также отличие бт него. Согласно принципу Локка, все наше познание
строится на опыте. Кант в начале своего трактата также высказывает
положение, что "все наше познание начинается с опыта", т. е. чувственного
опыта, но в отличие от Локка подчеркивает, что "все наше познание не исходит
из опыта". Познание, по Канту, имеет два источника: "эмпирический" и
"априорный", а не один, как у Локка.
Априорная основа также имеет двойственный характер. К ним относятся
"интеллектуальные синтезы", или категории, и время и пространство как
априорные формы чувственности, которые объединяют чувственные данные в
едином чувственном созерцании. Главную роль при преобразовании чувственного
опыта в "эмпирический опыт" играет рассуждение. Так как речь идет об
априорных интеллектуальных значениях и способах соединения чувственных
данных, эта концепция напоминает "врожденные идеи" Декарта. Кант,
разумеется, никогда не говорит о том, что они врожденны, но говорит о том,
что они "предшествуют" чувственному опыту, им придается большее значение,
чем имеют врожденные идеи Декарта, потому, что эти категории обусловливают
упорядочение чувственных данных опыта и регулярность их прохождения. Они, а
не непознаваемая основа реальности - "вещь в себе" - приводят к тому, что в
опыте ничего не происходит "произвольно" и "наудачу".
Наше столкновение с предметами непосредственного опыта и наше понимание
предметов в математическом естествознании имеют, по Канту, ту же основу -
исходят из категории (как нечувственного элемента опыта), не только
соединяющей чувственные данные, но и, более того, вкладывающей в них
определенные значения, которые образуют составную часть опыта. Соединение
чувственных данных во времени и пространстве подчинено категориям. То, что в
непосредственном опыте мы сталкиваемся с вещами, которые мы понимаем как
"субстанцию" со "свойствами", между которыми существуют причинные отношения,
и то, что в науке мы исходим из действия "принципа сохранения мировой
субстанции" и из действия "принципа причинности", обусловлены "априорным"
распределением нашего опыта.
Это распределение коренится в "синтезах" рассуждения (в категориях) и
во временно-пространственном созерцании (по Канту, время и пространство не
существуют реально); с их помощью мысль конструирует как вещи, с которыми мы
сталкиваемся в непосредственном опыте, так и предметы научного познания.
Конструкция предметов опыта, которые мы познаем в науке, связана однозначно
также с чувственными элементами познания. Предметы, по Канту, нам должны
быть "данными", чтобы они могли быть "мыслимы". Категории, по Канту,
являются "синтезами" и "способами действия", которым мы бессознательно
подчиняем чувственные данные. Опыт делится на две части: "формальную", или
часть, имеющую априорный характер, и на содержание, которое является
"эмпирическим", т. е. должно быть нам "дано" извне. Если мы сравним таблицу
"понятии" с таблицей "чистых принципов естествознания", то получим следующую
картину того, что (вместе "с общими условиями созерцания") наша мысль
"вкладывает" в опыт, а тем самым и в предметы опыта в науке.
Понятия (категории)
1
По количеству
единство (единица меры)
множество (величина)
совокупность (целое)
2
По качеству
реальность
отрицание
ограничение
3
По отношению
субстанция
причинность
взаимность
4
По модальности
возможность
действительность
необходимость
Критерии деления взяты из теории суждений Аристотеля - из их различных
форм Кант выводит категории.
Чистые (неэмпирические) принципы естествознания
1
Аксиомы созерцания
2
Антиципация восприятия
3
Аналогия опыта
4
Постулаты эмпирического мышления вообще
Принцип "сохранения мировой субстанции" (например, при сожжении
определенного тела составляющая его материя не исчезает) и принцип
причинности (по которому "все изменения совершаются согласно закону
соединения причины и следствия") являются двумя первыми "аналогиями опыта".
Третья "аналогия опыта" выражает принцип взаимного воздействия субстанции
(составляет их взаимную притягаемость). Первые два вида принципов ("аксиомы
созерцания" и "антиципация восприятия") определяют то, что явления, которые
должны стать предметом научного исследования, должны быть квалифицируемы
(выражены количественно). Это так называемые математические принципы в
противоположность третьему и четвертому, которые называются динамическими.
Четвертый принцип должен удовлетворять условиям, при которых предмет может
быть понят как возможный, реальный и необходимый.
Таким образом, Кант подчеркивает априорность категорий времени и
пространства в двух плоскостях: при объяснении опыта и при объяснении науки.
При объяснении опыта априорность категорий времени и пространства составляет
тот плюс, когда присоединение к чувственным данным образует единство
"регулярного" опыта относительно непосредственно воспринимаемых вещей. При
объяснении науки из категорий выводятся "принципы", которым должны
соответствовать предметы.
Известно, что наряду с априорной составной частью другим элементом
опыта являются чувственные данные, или "чувственный опыт", о которых Кант
говорит, что они являются результатом "аффекции" нашей чувствительности
внешними "вещами в себе". Вещь или "вещи в себе" нам не известны, знаем лишь
ее или их воздействие на наши рецептивные (воспринимающие) чувства. Кант
весьма выразительно подчеркивает метафизический элемент, содержащийся в этом
принципе. Когда он во втором издании "Критики чистого разума" защищается от
обвинений в берклианском идеализме, которые были выдвинуты против него, он
указывает на еще один аргумент. Наше осознание самого себя связано, по его
мнению, с осознанием предметов как существующих вне нас.
Субъективно-идеалистическое представление "взаимосвязанного сна", согласно
которому самосознание остается нетронутым, хотя бы предметы, к которым
сознание относится, и перестали существовать, у Канта, таким образом,
исключено.
В заключение нашего обозрения позитивной части "Критики чистого разума"
хотелось бы напомнить, что марксистская философия подчеркивает у Канта
агностицизм и его колебание между агностическим и идеалистическим
мировоззрением. Энгельс в критике агностической позиции Канта подчеркивал:
"Самое же решительное опровержение этих, как и всех прочих, философских
вывертов заключается в практике, именно в эксперименте и в промышленности".
Марксистская критика вместе с тем, однако, подчеркивает, что Кант правильно
указал на активность познающего субъекта, которой прежде не уделялось
достаточного внимания. Возражение против теории априорности времени и
пространства состоит в том, что общий элемент опыта имеет не априорное
происхождение, он образуется как идеальное отражение реальности,
опосредованной миллиарды раз повторяющейся практикой.
С самого начала целью исследования Канта было выяснение, возможно ли
существование метафизики с ее учением о душе, боге и идеей мира. Кант
приходит к выводу, что определенные познания соответствуют критерию
научности и что всегда можно опереться на данные естествознания и математики
для формулирования общих и необходимых фактов. В случае математики - это
гомогенное чувственное созерцание (его чистая гомогенность гарантирована
априорным происхождением), в случае естествознания - это категории,
выступающие как основа "принципов". В обоих случаях научное познание
остается связанным чувствами. Однако никаких гарантий нельзя найти для
фактов, которые относились бы к идеям. Кроме этого в обоих случаях гарантия
имеет характер априорного "вклада" Нашей мысли в факты, и познание при этих
предпосылках не имеет смысла для предметов метафизики. Кант поэтому приходит
к отрицательному выводу о возможности метафизики как "науки". Метафизика
невозможна как система действительных фактов о "трансфизических" предметах.
Однако из этого не вытекает то, что невозможна философия вообще - она
возможна как критика достоверного познания, т. е. установление его
экстенсивности и границ.
Предпосылкой анализа познания в "Критике чистого разума" является
механика Ньютона как образец естественнонаучного познания. Для конца XVIII
в. было характерно быстрое изменение научных интересов. Кант попытался
отреагировать на эту новую ситуацию в своей третьей "критике", в "Критике
суждения", написанной в 1790 г., тем, что создает науку о естественной
теологии. В ней он исходит из предпосылки, что наряду с законами природы,
выраженными физикой, существуют еще и законы нашей рефлексии природы. К ним
относятся дифференциация живой природы на виды и роды, затем понятие
организма как "внутренней цели", в которой отдельные части являются
одновременно причиной и следствием, и, наконец, законы типа "природа не
делает скачков".
Этика Канта. Как уже говорилось, вторая проблема эпохи, которую решил
Кант своей философией - проблема человеческой свободы. Это была проблема
эпохи прежде всего потому, что из человеческих способностей к свободному
поведению Кант выводит взаимное равенство всех людей. Другое значение
решения Кантом этой проблемы состоит в том, что он обосновывает человеческую
свободу господством людей и их правом распоряжаться вещами.
Вместе с другими немецкими философами Кант выступает против истолкования
человека как пассивного создания природы или общества и видит в нем скорее
субъект автономного поведения и собственного самосовершенствования.
Свою заинтересованность социальными проблемами Кант доказывает также
тем, что в духе руссоистской традиции основным проявлением свободы считает
самоограничение собственного произвола, уважение к свободе остальных. Как
известно, Руссо, на которого равнялся Кант, разрешил вопрос возможности
свободы в обществе тем, что включил в автономную мотивацию поведения
индивида уважение к другим равным ему существам. Эта сущность "всеобщей
воли" Руссо переходит в нравственный закон Канта - категорический императив
и образует определенность с точки зрения содержания.
К характерным чертам моральной теории Канта относится то, что он
рассматривает этическую проблему независимо от теологических предпосылок.
"Мораль коренится в понятии человека как... существа, которое своим разумом
связано с необусловленными законами. Человек поэтому не нуждается ни в коем
случае... в религии, но он полностью самодостаточен благодаря чистому
практическому разуму". В другом месте он опять провозглашает, что
философскую этику нельзя "повесить... на ничто на небе..." .
Самую точную формулу автономии, являющуюся исходным пунктом его
суждений. Кант дал в "Метафизических основах правовой науки". Согласно его
формуле, наша свобода зависит от того, что связь между чувственным стимулом
и поведением не имеет характера прямой необходимости, но выступает как
обусловленность. Тогда как у животного внешний раздражитель вызывает
инстинктивную акцию, у человека он вызывает лишь желание удовлетворения, к
которому бы вела инстинктивная акция. Поэтому в акте воли мотивация
автономна и определенность воли преодолевается чувственным раздражителем.
Отличие автономно мотивированного поведения от поведения, определяемого
внешними причинами, является отличием между человеческим и животным уровнями
жизни. Кант этим самым обосновывает высшую онтологическую ценность человека
относительно природы. Как существо, способное к автономной мотивации,
человек является "целью в себе", тогда как остальные животные суть лишь
простые "средства". Эта онтология, разумеется, действительна лишь с точки
зрения нравственного поведения, а не с теоретической точки зрения. Во
введении к "Критике практического разума" Кант провозглашает свободу
"доводом существования" нравственного закона.
После этого Кант приступает к формулировке нравственного закона.
Поведение человека согласно нравственному закону мотивируется тем, что
другие, относительно которых я действую, проявляют такую же автономию, как и
я, или что они являются целями в себе, но ни в коем случае не средствами для
деятельности кого-то другого. Поэтому формула категорического императива,
которая предписывает содержание морального поведения, звучит так:
"...поступай так, чтобы использовать человека для себя так же, как и
для другого, всегда как цель и никогда лишь как средство". Согласно более
патетичной, но менее точной формуле из "Критики практического разума",
нравственный закон предписывает неприкосновенность другого человека ("другой
человек должен быть для тебя святым").
К формуле морального закона следует добавить, что моральный закон
построен на дуализме естественного характера человека и обязанности, которая
вытекает из того, что человек является существом, способным к свободному
решению, чем он и возвышается над природой. Нравственное поведение выступает
как ограничение личного эгоизма, который вытекает из инстинкта
самосохранения относительно аналогичной ценности других.
Моральный закон Канта имеет несколько формулировок, важнейшая из них
та, которую мы привели,- она в общем составляет содержание нравственного
поведения. Следующая формулировка предписывает форму нравственного поведения
и звучит так: "Поступай так, чтобы максима твоего поведения на основе твоей
воли могла стать общим естественным законом". Эта формулировка важна тем,
что помогает исключить случаи нежелательного поведения. Если есть сомнения
относительно того, не находится ли поведение на основе определенного
намерения в противоречии с нравственным законом, то достаточно произвести
обобщение нашего намерения в эту общую формулу. Если наше намерение не
сможет быть возведено в "закон", то мы должны от соответствующего поведения
отказаться.
Таким образом, нравственное поведение, по Канту, характерно тем, что
оно, с одной стороны, согласно закону, с другой - его мотивацией является
достоинство человека. Нравственный закон - это закон внеэмпирический, ибо он
не возникает в результате обобщения человеческого поведения. Подобным
образом он и не мог возникнуть, ибо он касается того, что должно быть, а не
того, что есть. Он основан на моральной онтологии, а не на опыте. Опыт нам,
наконец, и не может дать пример морального поведения, ибо извне нельзя
установить, действует ли кто по закону, или его поведение лишь внешне
согласно с поведением, которое имело бы в качестве основы нравственный
закон.
Кант убежден в том, что знание закона не является проблемой. Закон
знает каждый априори, т. е. знание закона не обусловлено образованием или
воспитанием, оно не обусловлено даже прямым познанием.
Каждый, не осознавая этого, видит суть характера человеческого
возвышения над вещами и животными и свое равенство с другими. Подданный, от
которого требуется лжесвидетельство, знает, что он не должен так поступать,
и знает это сам по себе. И подлец знает, что его поведение не является
нравственно справедливым: "Так видимо и резко очерчены границы
нравственности и самолюбия, что даже наипростейший глаз не может не познать
различие, принадлежит ли нечто к тому или к иному". Невыразимое знание
закона является фактом нашего разума. Нравственный закон, таким образом, не
только происходит из "разума", но он происходит из "чистого разума", т. е.
мы знаем о нем априори.
При объяснении категорического императива Кант использует примеры, в
которых интерпретирует гражданско-правовые отношения буржуазного общества
как примеры взаимности, которые нельзя нарушить без провинности по отношению
к нравственному закону (примеры соблюдения обещания, доверия). Если я хочу
изречь ложь, дать фальшивое обещание, разбазарить доверенное имущество, я
должен спросить себя, может ли эта максима стать общим "законом", причем
"естественным законом". Нашим моральным долгом является не нарушить
отношений, основанных на взаимности и выражающих эту взаимность.
Моральная теория Канта не допускает исключений из реализации закона,
которые бы были обусловлены неблагоприятными обстоятельствами. Если
вынуждается лжесвидетельство, оно не должно быть услышано. Однако
нравственный закон не обязывает к тому, чтобы героические свершения
проводились, невзирая на невозможность их реализации или неблагоприятные
последствия. Когда сам Кант был притеснен цензурой и призван к тому, чтобы
он не занимался критикой религии, он подчинился и обязался не читать лекций
о религии, потому что этого требует нравственный закон.