Часть первая

Категории абстрактного и конкретного как категории диалектической логики

Глава 1. Метафизическое и диалектическое понимание «конкретного»

1. Определение «конкретного» у Маркса и его особенности

Как известно, Маркс определяет «конкретное» как «единство многообразного». С точки зрения старой, чисто формальной логики, это определение может показаться парадоксальным: ведь сведение чувственно данного многообразия к «единству», в нем обнаруживающемуся, представляется на первый взгляд (а старая логика из этого «первого» взгляда и исходит) задачей выработки не «конкретного», а как раз наоборот – абстрактного знания о вещах. С точки зрения этой логики осознать «единство» в чувственно воспринимаемом многообразии явлений – значит отвлечь от них то общее, то абстрактно-одинаковое, которым они все без исключения обладают. Это – абстрактное единство, зафиксированное в абстрактно-общем понятии, в «высшем роде», в «обобщении» – с точки зрения старой логики и есть то единственное «единство», о котором имеет смысл говорить в логике.

И действительно, если понимать задачу мышления как задачу сведения чувственно данного многообразия к простому абстрактному выражению, как задачу отыскания абстрактного «единства» в различных явлениях, то определение Маркса обязательно покажется неоправданным, не принятым в Логике выражением.

Однако следует учесть, что Логика Маркса опирается на совершенно иные представления о мышлении, о его цели и задачах, нежели те, на которые опиралась старая традиционная логика. Это отражается не только в сути понимания логических проблем, но и в терминологии, с помощью которой эта новая суть выражается.

Если Маркс определяет конкретное как единство многообразного, то здесь предполагается диалектическое понимание категорий «единого» и «многого». И это понимание вовсе не остается чем-то внешним и безразличным по отношению к категориям специально логическим, но заставляет и эти последние рассматривать под новым углом зрения.

Определение «конкретного», данное Марксом, означает, если несколько развернуть его афористически краткую формулу, буквально следующее:

Конкретное, конкретность – это прежде всего синоним объективной взаимосвязи всех необходимых сторон реального предмета, данного человеку в созерцании и представлении, их внутренне необходимой взаимообусловленности. Под «единством» тем самым понимается сложная совокупность различных форм существования предмета, неповторимое сочетание которых характерно только для данного, и не для какого-нибудь иного предмета.

Такое понимание «единства» – как нетрудно понять – не только не тождественно тому пониманию, из которого исходила старая логика, но и прямо ему противоположно.

Часто в качестве синонима «конкретности» Маркс употребляет и другой термин, не удержавшийся впоследствии в терминологии материалистической диалектики – «тотальность». Этот последний им используется в тех случаях, когда приходится охарактеризовать предмет как связное, качественно определенное целое, как «органическую систему» взаимодействующих явлений, – в противоположность метафизическому представлению о нем как о механическом агрегате неизменных составных частей, связанных между собой лишь внешним, более или менее случайным образом.

Самое важное в этом определении заключается в том, что «конкретность» оказывается прежде всего чисто объективной характеристикой объективной реальности, предмета познания, абсолютно не зависимого от тех эволюции, которые имеют место в субъекте теоретического познания.

Предмет сам по себе, «в себе», конкретен независимо от того, познается ли он мышлением, или воспринимается органами чувств. «Конкретность» предмета не создается в процессе его восприятия в сознании ни «чувственной» ступенью познания, ни «рационально-логической». Важность этого положения мы увидим ниже.

Естественно, что единственной логической формой, в которой человек может осознать объективную конкретность, оказывается не абстрактное «единство», не абстракция, выражающая лишь «общее» в явлениях, а только «единство многоразличных определений» – то есть система абстракций, сложная совокупность абстракций. Система абстракций и оказывается единственной возможной формой существования истины в сознании человека. Сознание должно быть столь же сложным, сколь сложен предмет.

Этим Маркс материалистически обосновывает то действительное положение, что наука возможна только в форме системы категорий. Каждая из этих входящих в ее состав категорий – каждое из «многообразных определений» – есть по своему объективному содержанию также отражение предмета – но только одностороннее его отражение.

Поэтому «абстракция», «абстрактное» – в противоположность «конкретному» – это прежде всего категория, обозначающая одностороннее знание. При этом, естественно, безразлично, в какой субъективно-психологической форме это знание осуществляется – в речи или в форме живого образа воображения, в сухой научной формуле или в виде «наглядного» представления, – с точки зрения логики сие совершенно безразлично, ибо логика (в отличие от психологии) устанавливает свои различения с точки зрения объективного содержания знания, а не с точки зрения той субъективно-психологической формы, в которой это знание выражено. И хотя, как мы это покажем, субъективная форма знания не остается чем-то внешним и безразличным к выражаемому в ней содержанию знания, хотя конкретное по содержанию знание и образует соответствующую себе форму, тем не менее нет ничего ошибочнее различать «абстрактное» и «конкретное» знание с точки зрения субъективно-психологической формы его выражения.

Только анализ знания по его содержанию может показать – имеем ли мы дело с «абстрактным» или с «конкретным» знанием. И здесь субъективно-психологический угол зрения на вещи должен быть строго отставлен в сторону.

Это – важнейший пункт взглядов Маркса на природу всех категорий Логики, в том числе и категорий абстрактного и конкретного. Малейшая путаница, малейшая нечёткость в его понимании неизбежно повела бы к смазыванию принципиальных различий между диалектической логикой марксизма-ленинизма и логикой старой, недиалектической.